Маленькие пушистые ножки семенили по извилистой дорожке, покрытой свежей от утренней росы травой. Лисёнок бежал, не оглядываясь. Он что-то искал, но никак не мог этого найти. Услыхав тихое, будто вздох, уханье, он бесшумно остановился, задрав носик туда, откуда исходил этот звук.
На ветке старинного ясеня сидел сонный филин. Едва приоткрыв один из своих огромных, как ночные солнца, глаз, он смотрел на траву, в которой рыжело пушистое пятно, и похрапывал. Шевеля ушами и с любопытством рассматривая хозяина ночного леса, лисёнок задумался. Но промедление длилось недолго, и снова засеменили маленькие ножки по этой дикой, поросшей редчайшими травами, тропе.
Лисёнок не знал, куда он торопится. Его маленькое сердечко вело его куда-то, в какое-то место, о котором он давно позабыл. Давным-давно, когда сама природа была лишь сказочным видением неведомой силы, когда все звери были цветными пятнами в закрытых в раздумии очах Творца, крохотная искра затерялась и затаилась в этих местах, которые тогда были всего лишь пылью времени…
Лисёнок устал бежать и быстро присел, чтобы отдохнуть. Разглядывая предполуденный лес, утопающий в зелени, он вдруг отчётливо различил звоночек, таящийся средь травы где-то неподалёку. Дёрнув голову в сторону манящего звука, лисёнок замер. Трель звоночков повторилась, звеня и играя бесчисленным количеством волшебных, искрящихся песчинок. Высоко поднимаясь так, чтобы не задевать траву, ножки маленького охотника понесли своего хозяина на встречу тайне.
Искрящийся звон повторился, и прямо перед собой, там где дорога уходила куда-то вниз, лисёнок увидел небесного цвета силуэт, кипящий, будто марево. Заметив у себя за прозрачной спиной крадущегося зверя, силуэт нырнул за грань нового поворота пути. Навострив уши от неожиданности, лисёнок сорвался с места и помчался вслед загадочному незнакомцу.
Солнце, трава, пение птиц остались где-то вверху. Нырнув вслед за силуэтом, лисёнок попал в тёмную от сырости и водянистой поросли низину. Не останавливаясь, следуя извилистому пути, лисёнок пытался не обращать внимания на скользкости, неприятно холодящие его лапки. Поняв, что упустил чудо из виду, лисёнок присел отдохнуть внутри полого ствола дерева, лежащего на боку. Чихнув от пыльцы мха, густо покрывающего всё, до чего доходил тусклый свет, лисёнок вздохнул и начал дремать.
В этот момент позади него послышался звук. Влажная почва заиграла под пушистыми ножками, как будто где-то рядом храпел исполинских размеров медведь. Окончательно проснувшись, лисёнок рванул прочь от сотрясающего землю рыка. Ножки несли, будто крылья, сбиваясь о мелкие холодные камни, но ощущение преследования не покидало маленького путешественника, и он продолжал бежать.
Постепенно глушь расступилась, и лисёнок выбежал к речке. Будучи уверенным, что какой-то страшный зверь преследует его, лисёнок подбежал как можно ближе к воде и оглянулся. Выход из тёмной чащи, разинув бездонную пасть, чернел опасностью. Ушки прижались, подобрался к пушистому брюшку хвост. Лисёнок трясся, как осиновый листок. Но ноги зверька были мудрее. Они понесли его прочь от того места.
Он бежал вдоль реки без оглядки, пока не увидал, как качается на волнах кусок старой древесной коры. Рывок и нырок, бег ловких ног под водою, и добрался лисёнок до спасительного клочка, подаренного ему каким-то добродушным деревом. Всё стихло. Лисий слух наполнился мерным журчанием воды. Мир вокруг него окутал густой туман.
Укачивал нежный ход волн, шептал чарами серый туман, искорки тревог постепенно угасали в маленьких карих глазах. Лисёнок погружался на дно сновидения. Кольнув, как первый морозец, вновь послышался тихий звон. Рыжие ушки встали, как столбики, в ожидании знака. Звук повторился, но громче. Лисёнок вскочил и стряхнул с себя сон. Поняв, что звук где-то на берегу, он прыгнул в бегущую воду реки, и, преодолевая усталость, добрался до звука, сокрытого в тумане.
Перед ним открылась влажная, обнятая пеленой спустившегося на землю облака, дорога. Перебирая по ней своими маленькими ножками, удивляясь величественным кустам, растущим по сторонам этого загадочного пути, лисёнок шёл вперёд. Шёл вперёд, потому что назад было нельзя. Только вперёд, потому что сзади сгущался туман, глотая леса и поляны, выпив до дна реку, придавив чудовище, преследовавшее его в низине…
Считая росинки-капельки, туман медленно проявил впереди силуэт. Лисёнок остановился в сомнении; это был тот же загадочный зверь, которого он пытался догнать!
В этот раз, незнакомец не шевелился, и позволил лисёнку подойти ближе. Открывая детали игриво, сверкая, звеня, кружились вокруг силуэта мерцающие песчинки… Лисёнок подошёл совсем близко, и силуэт обрёл плотность и форму такого же лисёнка, каким был он сам. Шерсть чудесного лиса, конечно, разнилась с его рыжинкой, переливаясь серебром звёзд. В ярко-зелёных и искрящихся, как алмазы, глазах, застыла улыбка.
Лисёнок сел рядом, разглядывая лицо того, кто нечаянно привёл его в эти земли. Серебристый лис тоже сел, и посмотрел на лисёнка, как на своё отражение. Поизучав взглядом незнакомца, лисёнок хотел понюхать его, но упёрся в незримую стену. Лис за этой стеной вторил всем его движениям, и стал обеспокоенно искать проход в неожиданной преграде. Оба лиса уморились, и уселись друг против друга, пытаясь понять, что не так.
Лисёнок запыхался. Серебристое отражение тоже, по видимому, утомилось. Закручиваясь эхом, выплетаясь из канвы загадок, ответ пришёл совершенно внезапно, и прозвенел самым громким на свете звоночком: «Это же Я!»
Переполняясь тёплой, как солнышко, радостью, лисёнок устремился на встречу своему серебрянному отражению и вошёл в него, как в мягкую вату хлопка.
Не было больше леса и тумана; не было ни вечера, ни реки; ни стены, ни отражения… Прекрасный, божественный, чудесный, окружённый звенящим сиянием, лисёнок сидел на снежной вершине высочайшей на свете горы. Серебристая, переливающаяся мерцанием звёзд, шерсть колыхалась на ветру, а зелёные и яркие, как алмазы, глаза, смотрели в лиловую небесную даль тысячи солнц и лун…
Он понял, что искал. И это он, уж поверьте, нашёл.